Ко всему сказанному, нашёл из архива Казахстанской правды....
Архив - 18.10.2005
«Взрывная самоволка»? Отставить!
Чеховская ремарка по поводу висящего в первом акте ружья, которое непременно выстрелит в финале, всякий раз вспоминается, когда то в одном, то в другом конце СНГ самовольно детонируют боеприпасы: Владивосток, Мелитополь, Токрау. Материальные запасы «гонки вооружений» двух сверхдержав, к счастью, оказавшиеся невостребованными в глобальном масштабе, теперь громкими взрывами «сигнализируют» о естественном истечении срока годности или сохранности. И приступают… к самоликвидации. Последние сентябрьские взрывы «без приказа» прогремели на военной базе ВМФ России севернее Петропавловска-Камчатского и напомнили об актуальной для всего постсоветского пространства проблеме. Вопрос естественный: почему так участились ЧП на военных складах и где может сдетонировать вновь?
КАМЧАТСКОЕ ЭХО
За комментарием я обратилась к российскому специалисту — генеральному директору Уральского специализированного центра по утилизации военной техники и вооружения (Челябинск) Вячеславу ШЕСТОПАЛОВУ.
— Ситуация с хранением боеприпасов и в самом деле непростая. В советскую бытность все склады по хранению боеприпасов были в ведении ГРАУ — главного ракетно-артиллеристского управления. История ГРАУ насчитывает два века, и там все законы были прописаны кровью: как хранить и что делать, чтобы снаряды не взрывались. За всю историю ГРАУ не было ни одной ситуации, которая бы вызвала события, аналогичные тем, что произошли на Дальнем Востоке. Когда Союз распался, а в вооруженных силах стран Содружества прошла реорганизация, арсеналы остались практически бесхозными. В частности, в России региональные склады отнесли к флоту. А у ВМФ нет ни опыта должного хранения боеприпасов, ни технологий. Тем более боеприпасов с просроченными сроками давности. Полагаю, из-за этого организационного казуса и происходят подобные события. Только за последние четыре года на Дальнем Востоке произошло пять взрывов арсеналов. Второй серьезный аспект — истекающий гарантийный срок хранения и использования боеприпасов, который есть у любого боеприпаса, будь то ракета или снаряд. Когда он заканчивается, возникают серьезные опасности. Недавно в России изменили принципиальный подход к этому вопросу. Для того чтобы устранить риски, запустить процесс системной утилизации, нужен ответственный хозяин, который бы хранил эти боеприпасы и их утилизировал. В России только с этого года начала реализовываться трехлетняя государственная программа утилизации. Созданы три региональных центра. В том числе и на Дальнем Востоке. Недавно в Москве прошел первый тендер, в котором приняли участие предприятия, готовые выполнить госзаказ по утилизации боеприпасов на остаток года. Думаю, сейчас будет апробирована эта программа. Нужно понять, эффективен или нет такой подход, а затем будет определена практика и реализация программы, возможно, будет предложена предприятиям на более длительные сроки.
Думаю, что для Казахстана эта проблема не менее актуальна, чем для России. Но, насколько мне известно, в Казахстане только одна компания располагает промышленно-отработанной технологией по утилизации боеприпасов — ЗАО «КазАрсенал», которое определено головным подрядчиком госпрограммы комплексной утилизации вооружения и боеприпасов. Есть еще несколько предприятий близкого профиля, но практики работы с боеприпасами у них нет. А основной фактор промышленной безопасности в этом деле — опыт практической работы по утилизации боеприпасов.
И ОДИН В ПОЛЕ МИРОТВОРЕЦ
С этим утверждением не поспоришь. Готовя материал, я просмотрела сообщения российских СМИ на эту тему. В одном из них — по последнему камчатскому случаю — отмечалось, что пожар вспыхнул «на открытых площадках хранения боеприпасов, предназначенных для утилизации». Так что отсутствие опыта, технологий и дисциплины в этом вопросе чреваты не меньшими бедами.
В начале года мне уже доводилось готовить материал о работе ЗАО «КазАрсенал». К началу года объем казахстанских боеприпасов, подлежащих утилизации, превышал 2,5 миллиона штук. В целом же перезагруженность арсенала оценивалась военными экспертами в 15 процентов. Существенно и то, что арсенал наш — со стажем. Дата выпуска большинства снарядов — до 1970 года. Так что многие из снарядов устарели не только физически, но и морально. Никто ж сегодня с трехлинейкой воевать не пойдет. Российские эксперты считают, что часть унаследованного арсенала можно не уничтожать, а после проведения экспертизы отремонтировать, заменить пороха и тем самым продлить их срок хранения. Эта процедура проводится на специализированных предприятиях в России. Но даже чтобы отсортировать и доставить на «реанимацию» боеприпасы, в Казахстане должны быть специализированные предприятия, способные работать по так называемым интегрированным схемам. Наиболее подготовленным для этой задачи предприятием российские военспецы вновь называют «КазАрсенал», отмечая профессиональную квалификацию работников и техническую оснащенность компании.
— Мы уже три года сотрудничаем с «КазАрсеналом», — говорит Валерий Романов, начальник Алматинского филиала Федерального государственного унитарного предприятия «Рособоронэкспорт». — Компания недавно приобрела через нас современное уникальное оборудование для проведения работ по утилизации боеприпасов, уничтожения излишков.
ЗАО «КазАрсенал», которое еще в июле 2002 года было определено базовым предприятием по реализации госпрограммы, уже инвестировало в свое производство более двух миллионов долларов. Компания открыла два участка на территории военных частей в поселках Арысь и Капшагай. В мае-июне на предприятии побывали представители NAMSA (Агентство по обеспечению оборонных сил НАТО) и ОБСЕ. Западные специалисты были удивлены уже самим фактом существования такого предприятия. Начальник группы NAMSA Стив Браун по достоинству оценил и его оснащенность, и квалификацию специалистов. Представители ОБСЕ обещали содействие в вопросе финансирования этого проекта странами-донорами. В конце года «КазАрсенал» ожидает комиссию ОБСЕ, которая будет принимать решение о финансировании.
— Увы, объем работы все еще велик, и есть опасение, что мы можем выйти за временные рамки Программы комплексной утилизации боеприпасов, физически устаревших и не находящих применения в вооруженных силах РК, которая рассчитана на 2002—2007 годы, — говорит генеральный директор ЗАО «КазАрсенал» Камет БАСТУБАЕВ. — Начиная с 23 сентября предприятие простаивает. Но проблема не в сбое на производстве, а в сложившейся системе тендеров и тех барьерах, которые создает действующий закон о госзакупках. Мы уже освоили выделенные на текущий год средства. И теперь надо ожидать нового тендера на продолжение работ. А новый тендер пройдет только в начале следующего года.
ТЕНДЕРОМ — ПО ГОСПРОГРАММЕ
К слову сказать, предыдущий тендер был объявлен в марте, а состоялся в мае. Финансирование началось в июне. За четыре месяца предприятие освоило объем выделенных средств. Вот и стоит. Несмотря на это, компания содержит весь штат — если специалисты уникального профиля уйдут, где набирать новых? Простаивает и уникальное оборудование, купленное на заемные средства.
— Предприятие могло бы выполнить объем, в три раза превышающий уже сделанный, но теперь надо ждать очередной тендер, — говорят на «КазАрсенале». — И повторится нынешняя ситуация, поскольку компаний, специализирующихся в этом деле нет, то первый тендер признают несостоявшимся. Потом пройдет второй. Потом примут решение привлечь компанию из так называемого одного источника. На эти процедуры уйдет, как минимум, три месяца. Но если нельзя обойтись без этих процедур, тогда почему не провести тендер заблаговременно? Мы уж не считаем наши потери от простоя, поскольку ничем иным, кроме утилизации боеприпасов, на нашем оборудовании нельзя заниматься, но ведь тормозится и реализация госпрограммы. Чем опасно промедление в этом вопросе, очень наглядно показали российские ЧП. И почему, например, нельзя объявить тендер не на срок, а на объем работ? Если, к примеру, хранится в арсенале определенный объем боеприпасов, пусть именно он и станет лотом. Но не участок, который — вот уж парадокс — принадлежит воинской части, а все оснащение — компании. Впрочем, так же как и коллектив.
То, о чем говорят в «КазАрсенале», понятно многим производственникам. К примеру, предприятие выиграло тендер. Значит, оно должно вначале закупить технологию, оборудовать участок, поскольку компания-предшественница, уходя, вывезет свое оборудование. Очевидно, при проведении тендеров следует учитывать такое понятие, как непрерывный производственный цикл. Впрочем, есть немало сфер жизнедеятельности человека, где понятие непрерывности процесса играет первостепенную роль. Например, тендер на закупку определенного вида лекарств, печатание документов строгой отчетности, издательская деятельность.
— Мы не претендуем на монополию в этом вопросе: есть другие арсеналы, где необходимо без промедления начинать работы по утилизации боеприпасов, — продолжает Камет Бастубаев. — Они так же потенциально опасны, но почему лотом являются участки, на которых работает наша компания? Такой подход привел к тому, что мы заморозили строительство аналогичных пунктов утилизации на станциях Отар, Аягуз, Уштобе и в поселке Королевка. Мы несем большие расходы, оплачивая рабочим вынужденный простой. Но если компания работает один квартал из года, то утечка кадров неизбежна, и вскоре закономерно может встать вопрос о закрытии уникального и пока единственного в республике предприятия. В сложившейся ситуации нельзя винить Министерство обороны. Опасаясь, что в столь короткий срок, который остается на работу после проведения тендера, компания не справится с объемом работ, оно закладывает в бюджет значительно меньшие суммы. Мы сделали свои расчеты и со всей ответственностью заявляем, что при условии дофинансирования в этом году могли бы освоить дополнительно сто миллионов тенге. Объем, который нам по плечу в следующем году, может составить 800 миллионов тенге и свыше миллиарда — в 2007. Это те суммы финансирования, которые позволяют реализовать государственную программу в срок. Мы также предлагаем внести уточнение в положение закона, допускающее долгосрочное — на три-пять лет — заключение договора с предприятием, доминирующим в области утилизации боеприпасов. Хотя, полагаю, такое же уточнение может касаться и тех компаний, которые работают по другим целевым государственным программам.
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ЭПИЛОГ
Самопроизвольные взрывы на военных арсеналах страшны сами по себе. И это большое и редкое счастье, когда обходится без человеческих жертв и раненных. Но это случается крайне редко. Как правило, при таких ЧП чрезмерно велики материальные потери и населения, и региона. Огромен и ущерб, причиняемый природе. Правда, об отдаленных последствиях вспоминают редко — новые ЧП быстро затмевают старые. Но экологи Владивостока спустя пять месяцев после взрыва одного из военных арсеналов составили карту степени загрязнения почв города по суммарному показателю 22 химических элементов. Замеры показали, что в пределах «следа» дымового потока средние значения концентрации кобальта, лития, фтора и ртути увеличились более чем в два раза; кадмия, циркония и бария — в 1,7—1,8 раза; стронция — в 1,4 раза.
Поэтому теперь с полным основанием можно говорить не только о прямом вреде, но и о так называемых отдаленных последствиях, длительном негативном влиянии техногенной катастрофы на экологию, а значит, и здоровье людей. Как отметили экологи, на территории, площадью более 70 квадратных километров, экологическая ситуация изменилась после взрыва на арсенале от удовлетворительной и допустимой до напряженной, а на территории площадью около восьми квадратных километров вплотную приблизилась к критической, где среднее значение загрязнение увеличилось более чем четырехкратно.
Самое время извлечь урок.
Алевтина ДОНСКИХ
